В конце февраля снегопады еще случаются, будто бы зима совершенно не собирается отступать. Даже не смотря на то, что снег  под ногами уже превращается в грязную серую кашу,  лужи на дорожках по глубине и диаметру  стремятся догнать озеро, а учителя еще более истерично размахивают руками, напоминая нерадивым ученикам, что  скоро экзамены. Знаний от этого не  прибавляется, только голова болит чаще.
Кай закрывает глаза, складывает руки перед лицом, и кажется, что он молится. Просит у своих богов: «Убейте их всех», и слышит отдаленное звучание голосов, переливы смеха, возмущенные возгласы. Хорошие друзья. Слишком хорошие. Заклятые враги. Сердечные привязанности…
Пустота. Снег.
-Ты похож на статую.  – Голос тоже как снег. Бесцветный и холодный.
Крупные белые влажные хлопья снега сыплются с неба и почти сразу же тают на волосах и темных ресницах, на ткани тонкого полосатого свитера, поверх которого забыл накинуть даже куртку.  Но зато оседает на длинных тусклых волосах и черном пальто стоящего возле одного из окон открытой галереи старшекурсника.
Каю нет никакого дела до этого мира и всех этих людей, но ему было интересно – дьявольски интересно, потому что уже несколько недель он имел счастье лицезреть этого странного слизеринца, приходящего на одно и то же место ежедневно после уроков. Это было достаточно забавным, потому что Бельмор искренне считал, что столь бесцельно проводить время способен только он.
Ему потребовалось несколько дней, чтобы хоть как-то осмыслить происходящее. Еще столько же – что бы написать примерный сценарий развития событий, с хорошо продуманными репликами обоих персонажей. Десять минут, чтобы покинуть теплый кабинет и спустится вниз. И несколько секунд, чтобы сказать что-то невероятно глупое и несуразное.
Ясность же в мысли проходила постепенно, принося смутные воспоминания о красноречивых взглядах в сторону красивого светловолосого семикурсника, с надеждой узнать его имя, чтобы никогда не произнести его вслух. А все потому, что красивые вещи всегда привлекают, что красивые люди – ничем их не хуже, только обычно они отталкивают все не достойное их, а Кай совершенно точно не был достоин. Не тот ранг, не тот уровень.
Не те слова, потому что никакой реакции не следует уже, как кажется Каю, добрые полчаса, а на деле – от силы пару минут, и в пору развернуться и уйти, решив, что это все бред, что он действительно с  чем-то неодушевленным разговаривает. Пусть лучше считают сумасшедшим, но не человеком, которому есть дело до чужих проблем. К чему тревожить чужих демонов, когда нет спасения от собственных?

это даже не обидно, когда игнорируют. это - часть образа. часть того, что позволяет тебе отделяться от этого мира. весгда один. всегда на своей собственной вершине, весгда надо всеми -в  собсвтенных мечтах и желаниях, а на деле - просто скучный, слишком сложный для окружающих ребенок с комплексом бога. да будет так, даже сейчас, когда он не реагирует никак на звучание голоса, только поет что-то себе под нос - проятжно, гурстно, в странном стиле и ритме. видимо, это знак к тому, что кай все изначально сделал неправильно, и что сейчас - самое лучшее - это свалить обратно в замок, накрыться с головой теплым пледом и придаться сну, который, возможно, даже позволит забыть сйе неприятный эпизод. впрочем, была у кая такая привычка - запоминать дурное. новости, которые сообщали о том, что чоередной модный художник сошел с ума и расстреялл свою семью из старого ружья; трупы животных на оградках маленького старого кладбища, мимо которого он часто проходил; сумасшедший в галерее замка, поющий какую-то грустную песню.
сумасшедший. пожалуй, это было действительно хорошее слово. красивое, в точности отображающее портрет кая, который вот так вот и стоял, почти не шевелясь, кстати гворя, прямо напротив слегка ссутулившейся фигуры старшекурсника. робкое движение пальцев - он касается мантии. стряхивает снег - черт знает, зачем. портит совершенную картину, все всегда портит. и восстановить ее уже нереально.
-ну..ну ты стой, да. - робко, каким-то слишком винвоатым тоном. - я тоже постою, если ты не против.
и действительно, стоит. рассеянно теребит ткань свитера, оглядывается по сторонам - никого нет, у всех свои дела, а здесь - только промозглый ветер, серые стебли замерзших цветов, и эти двое. идеальное постановка.
кажется, хочет сказать еще что-то, но слова подбираются с трудом. он и с более менее знакомыми людьми чаще всего молчал, а тут и вовсе в пору было уподобиться рыбе - перепрыгнуть через жизнь и оказаться сразу же в следующей, только вот рыбы не выдыхают, так судорожно, когда мозг отказывается придумывать реплики, и не опускают плечи, зябко ежась...наверное все потому, что у них нет плеч.